eknow — обзор технологий

50 лет запуск первого искусственного спутника Земли (ИСЗ) трактовали как безусловную победу СССР над США в космической гонке. Сегодня мы повзрослели настолько, чтобы более объективно оценить то, что произошло 4 октября 1957 года.

К этой теперь всем известной дате набирала обороты не космическая гонка (она по-настоящему началась только после спутника), а гонка вооружений. До 1957 года США всегда были в ней впереди: сначала в создании атомной бомбы, затем в дальних бомбардировщиках, потом — водородная бомба. После нее масштабы ущерба, который обе страны могли нанести друг другу, становились ужасающе огромными.

И вот дело дошло до спутника. В США не сомневались, что окажутся первыми, как обычно. Спутник, то есть летательный аппарат, способный совершать орбитальный полет вокруг Земли, служил одним из самых надежных индикаторов, указывавших на наличие у страны межконтинентальных баллистических ракет. В совсекретной записке, которую среди других ответственных деятелей подписали М.В. Келдыш и С.П. Королев, говорилось: «Если запуск спутника и выход его на орбиту будут успешными, то сообщение об этом по радио следует произвести через 2—2,5 часа после его запуска, т.е. после того как от координационно-вычислительного центра будут получены надежные данные о прохождении спутником первого полного оборота Земли. Сообщения о дальнейшем движении спутника должны регулярно передаваться по радио.

В случае, если спутник не выйдет на орбиту, но совершит полный оборот вокруг Земли, об этом следует также сообщить, так как этот эксперимент подтвердит возможность попадания ракеты в любую точку земного шара».

Сила тяги и сила права

Еще в 1952 году для президента Г. Трумэна был подготовлен доклад «О проблеме искусственного спутника Земли». В Советском Союзе на уровень высшего государственного руководства вопрос о спутнике был вынесен для принятия политического решения двумя годами позже. Идею создания искусственного спутника Земли С.П. Королев доложил 16 марта 1954 года на совещании у академика М.В. Келдыша. Тот, в свою очередь, получил одобрение этого предложения у президента Академии наук СССР А.Н. Несмеянова. 27 мая 1954 года С.П. Королев обратился к министру вооружения Д.Ф. Устинову с докладной запиской «Об искусственном спутнике Земли», подготовленной М.К. Тихонравовым. В августе 1954 года Совет министров СССР утвердил предложения по проработке научно-теоретических вопросов, связанных с космическим полетом. В начале августа 1955 года заместитель председателя Совета министров СССР М.В. Хруничев, председатель Специального комитета по ракетному и реактивному вооружению В.М. Рябиков и С.П. Королев направляют первому секретарю ЦК КПСС Н.С. Хрущеву и председателю Совета министров СССР Н.А. Булганину записку в связи с заявлением американцев о планах запуска спутника. И уже 8 августа 1955 года на заседании Президиума ЦК КПСС было принято решение «О создании искусственного спутника Земли».

На техническом уровне обе страны двигались почти вровень. Но запуск спутника в США зависел не только от технического успеха — создания ракеты с необходимой силой тяги, но и от результата обсуждения одной из предполагаемых международно-правовых норм.

Еще 28 марта 1955 года Совет национальной безопасности США рекомендовал доложить президенту о целесообразности введения принципа «свободы космического пространства», для того чтобы «при запуске на орбиту малых искусственных спутников создать прецедент для разграничения «национального воздушного пространства» и «международного космического пространства», что могло бы создать нам преимущества в будущем, когда мы будем в состоянии эксплуатировать разведывательные спутники больших размеров». Аргумент был прост: принятием политики, благоприятствующей правовому режиму космического пространства, аналогичному тому, что установлен для открытого моря, Соединенные Штаты могли бы создать прецедент свободного и законного облета различных стран космическими аппаратами США. Поразительно, что такая мощная держава, как США, в разгар холодной войны думала о международно-правовых основаниях для очередных своих военно-политических шагов. Стоит заметить, что Соединенные Штаты полвека назад в этом отношении отличаются от Соединенных Штатов сегодня, когда при выработке и осуществлении внешней политики этой страны право силы доминирует над силой права.

Между тем в Советском Союзе о международно-правовых основах освоения космоса тогда практически не задумывались: до первых публикаций на эту тему в СССР оставался еще год-другой. Если быть точным, первые идеи будущего космического права были высказаны в Советском Союзе еще на рубеже 20—30-х годов ХХ века, но то было лишь предвосхищение космонавтики и будущих ее правовых проблем, сформулированных наиболее проницательными учеными. В 1926 году В.А. Зарзар предположил, что в будущем на определенной высоте будет установлен международный режим космических полетов, который заменит режим государственного суверенитета в воздушном пространстве. В 1933 году Е.А. Коровин выступил с докладом «Завоевание атмосферы и воздушное право». Его позиция была прямо противоположной точке зрения В.А. Зарзара. Государство, считал он, вправе принимать меры защиты своей безопасности независимо от высоты полетов над его территорией. Доклад Е.А. Коровина был опубликован в 1934 году во французском журнале по международному праву. Собственно, в пятидесятых годах для всего мира он являлся единственным доктринальным намеком на то, какую позицию может занять Советский Союз официально по поводу пролета спутника над его территорией.

Уникальная стратегическая игра

В жизни людей и государств постоянно сталкиваются всевозможные интересы, желания и силы. Они обычно принимают форму коллизий, конфликтов, войн. Для рационального анализа таких ситуаций, выбора выигрышной стратегии и прогноза придумали математическую теорию игр. В ней игра — некий набор правил, описывающих формальную структуру состязательной ситуации. Если «игроки» — государства, то согласованные между ними правила — не что иное, как международное право. Коротко говоря, уровень игровой состязательности обратно пропорционален объему правил (права). Но особенность гонки за Первый спутник состояла в том, что «игра» началась прежде, чем для нее были установлены правила. Это уникальная ситуация.

Стратегии «игроков» были следующими:

— СССР стремился выиграть игру, не думая о правилах, выиграть технически;

— США, участвуя в технической гонке, решили, кроме того, создать свои правила, чтобы с их помощью выигрыш был бы гарантирован.

В начале гонки почти полностью отсутствуют нормы международного права, приложимые к космической деятельности. Но зато высокой, даже опасной степени достигает военно-политическое состязание. Один из прямых путей к снижению опасности войны из космоса — развитие международного космического права. Надо признать, что на государственном уровне первыми это поняли в Соединенных Штатах Америки. Но чтобы избежать международных дискуссий по поводу «свободы космического пространства», администрация президента Эйзенхауэра в тот период запретила правительственным чиновникам какие бы то ни было публичные обсуждения космических полетов. В СССР аналогичный запрет обусловливался соображениями секретности.

Техническая сторона дела все же оставалась главным условием успеха. 5 июля 1957 года директор Центрального разведывательного управления США Аллен Даллес докладывал: «Информация, касающаяся времени запуска первого советского искусственного спутника Земли, отрывочна, и наши специалисты полагают, что ее пока еще недостаточно для утверждения с высокой вероятностью, когда именно спутник будет запущен… В целях престижа и ввиду психологических факторов СССР будет стремиться стать первым в запуске спутника Земли… Русские любят театральность и могли бы выбрать день рождения Циолковского, чтобы осуществить такую операцию, особенно учитывая столетие со дня его рождения…».

Сто лет со дня рождения К.Э. Циолковского исполнялось 17 сентября 1957 года. В этот день С.П. Королев, выступая с докладом, посвященным ученому, в Колонном зале Дома союзов, произнес одну знаменательную фразу: «В ближайшее время с научными целями в СССР и США будут произведены первые пробные пуски искусственных спутников Земли». Он уже знал, что советский спутник будет запущен 6 (!) октября.

22 сентября 1957 года на Тюра-Там (так тогда назывался разъезд, где за два года до этого начал создаваться полигон, который в целях секретности позже в сообщениях ТАСС будут называть Байконуром) привезли ракету и спутник, и началась подготовка к запуску первого ИСЗ.

25 сентября 1957 года в Московском высшем техническом училище им. Баумана открылась юбилейная сессия, посвященная 125-летию училища. Выпускник МВТУ, главный конструктор и член-корреспондент АН СССР С.П. Королев, выступая с докладом, сказал: «Наши задачи заключаются в том, чтобы советские ракеты летали выше и раньше, чем это будет сделано где-либо еще… Наши задачи состоят в том, чтобы первый искусственный спутник Земли был советским, создан советскими людьми».

Впрочем, ничего необычного в этом нет. Подобные подходы существовали и в США: специальный помощник президента Н. Рокфеллер убеждал Д. Эйзенхауэра в том, что для США проигрыш в этой гонке недопустим. Идеология гонки не оставляла иной интерпретации развития событий: Соединенные Штаты либо впереди, либо позади, то есть «выигравшие» или «проигравшие». Это мышление характерно для игры с нулевой суммой, в которой каждый выигрыш одной стороны означает проигрыш другой и наоборот.

Академик Б.В. Раушенбах, один из крупнейших специалистов космической отрасли, соратник С.П. Королева, характеризовал ситуацию как «спортивную». Он вспоминал: «Спортивный характер процесса имел две стороны. Во-первых, все мы, работавшие в области создания космических аппаратов, испытывали эмоции, близкие спортсменам, — прийти первыми к финишу. Ведь одновременно нечто похожее делалось в США, и всем нам хотелось не пропустить вперед наших американских коллег. Это было совершенно искреннее чувство соревновательности. Во-вторых, результаты соревнования имели и политическое значение».

Прочитав лаконичное сообщение, что на 6 октября в Вашингтоне намечен доклад «Спутник над планетой», С.П. Королев обеспокоился, что американцы собираются накануне запустить ИСЗ и объяснять миру смысл достигнутого. Не сумев дозвониться Н.С. Хрущеву, без всякого согласования с политическим руководством в Москве, своей властью прямо на Тюра-Таме сдвинул сроки пуска на 4 октября. Счет шел буквально на дни и часы.

Космическая зоря

Когда ракета уже была готова к старту, Королев спросил начальника полигона: «У вас есть полковой трубач?». Вызвали горниста. Раздалась команда: «Сигнальщик, играть зорю!». И над космодромом (а казалось, над всей планетой) поплыл музыкальный сигнал, возвестивший начало отсчета космической эры человечества. Что думал тогда тот безвестный трубач? Мы не знаем. Но Королев наверняка размышлял о космической судьбе человечества — иначе откуда у него, в самый ответственный момент занятого техническими проблемами, возникло такое поэтичное решение? Возможно, в тот день Королев вообще был единственным в мире человеком, глубоко понимавшим цивилизационный смысл происходящего.

Первые 24 часа после сообщения о советском спутнике атмосфера в Белом доме была совершенно спокойной, пока не стала известна общественная реакция на это событие. Тогда вспомнили, что Эйзенхауэра много раз предупреждали о пропагандистском значении запуска спутника, но он каждый раз отмахивался.

Президент попытался приглушить эффект спутника, но без успеха. Тогда он призвал своих сотрудников не комментировать запуск спутника и тем более не отвечать на вопрос, могут ли США превзойти Советы в космосе. Он не хотел интерпретаций начинающегося освоения космоса как космической гонки!

Генри Киссинджер в своей «Дипло-матии» старается принизить значение произошедшего. Он пишет: «Когда в октябре 1957 года Советы запустили искусственный сателлит — «спутник» — на околоземную орбиту, Хрущев истолковал это, по существу, разовое достижение как доказательство того, что Советский Союз перегоняет демократические страны в научном и военном отношении… Президент Эйзенхауэр оказался чуть ли не в одиночестве, отказываясь разделить всеобщую панику. Будучи военным человеком, он понимал разницу между прототипом и военно-оперативным образцом вооружения».

Эйзенхауэр все прекрасно понимал, но более другого в те дни его интересовали международно-правовые аспекты полета первого искусственного космического объекта. Спутник делал виток за витком, пролетая над территорией многих стран. США внимательно следили за их реакцией. Дипломатических демаршей и протестов в мире почти не последовало. Эйзенхауэр решил обсудить этот примечательный факт с группой своих советников и высших чиновников. «Русские ненамеренно создали для нас хорошую ситуацию для утверждения принципа свободы космического пространства», — пришли к выводу на том совещании, даже обрадовавшись прецеденту.

Выигрыш — общий

Миллионы людей во всем мире выходили на улицу смотреть на ночное небо, чтобы разглядеть рукотворный спутник, и радовались, находя быстро бегущую по небосводу звездочку. На самом деле то был не спутник, сравнительно небольшая поверхность которого отражала слишком мало света, чтобы заметить его невооруженным глазом. Видна была вторая ступень ракеты, которая вышла на ту же орбиту, что и спутник. Запуск спутника сопровождался и другими техническими сбоями. Так, спутник вышел на орбиту ниже расчетной. Но, несомненно, была достигнута очевидная техническая победа. Тысячи лет человек бросал в небо камень, и всегда он возвращался обратно. В тот день он впервые не вернулся. Первая космическая скорость, вычисленная еще Ньютоном, наконец была достигнута. Спутник находился на орбите до 4 января 1958 г., совершив 1440 оборотов вокруг Земли.

Американцы были близки к тому, чтобы запустить спутник первыми, но уровень состязательности для них не перекрывал правовых рамок, которые необходимо было прежде ввести. Например, успешный запуск американского двухступенчатого носителя «Юпитер-С» 20 сентября 1956 года смог состояться только после тщательного обследования его представителем Пентагона на предмет, не скрывается ли под головным обтекателем третья ступень, способная вывести на космическую орбиту какую-нибудь полезную нагрузку. С военно-политической точки зрения, учитывая напряженность международной ситуации, такая требовательность была оправданна.

Спутник вызвал небывалый международный резонанс. Буквально за один день международный статус СССР неимоверно вырос.

Но не менее важным представляется создание правил космической игры, честь инициирования которых, безусловно, принадлежит США. Таким образом, запуск первого спутника оказался общим выигрышем.

Соединенные Штаты хотели выиграть гонку, а выиграли в том, что в дальнейшем игра пошла по их правилам.

СССР выиграл гонку технически, но вынужден был согласиться с правилами игры.

Общий выигрыш США и СССР состоял в осознании необходимости перехода к мышлению «игры с ненулевой суммой», что не сразу, но все же произошло.

Человечество тоже оказалось в выигрыше: для тех, кто шел следом, были созданы и правила космического поведения, и технический плацдарм.